Апулия и Калабрия: Каин и Авель Аппенинского полуострова
Подножие Апеннинского полуострова предлагает неожиданные контрасты: от благословенной полевой тиши до драматичных мафиозных тайников, от оливковых рощ до горных перевалов. Политики Севера часто списывают аграрную Италию со счетов, но Юг отвечает своими аргументами.
Глаза Серены напоминают маслины. С суетливостью приморской птички она быстробыстро роется в маленькой сумочке, бренча браслетами, выуживает длиннющие ключи, спешит попасть в личинку замка...
Каменные пологие своды, кушетки времен Брижит Бардо, серванты с многочисленными семейными фотографиями, а главное— совы, совы, совы... Этот символ «Когда мы решили сдавать наш семейный дом в Бари, — поясняет, скидывая пальто куда попало, Серена, — то сначала долго решали, убирать ли в шкаф свои вещи и коллекцию сов. Но потом поняли, что в них есть дух дома и гости будут достаточно деликатны, чтобы не трогать наших крох».
Врач Серена работает в Риме, ее родители — историки в Милане, брата жизнь закинула в Техас, и только кузины и тетушки остались в маленьком, пронзаемом острыми морскими ветрами крепостном городке Бари. Трехэтажный дом в шаге от набережной напоминает известняковый грот, восточную пещеру, выстрелившую вверх на три этажа и в запале породившую террасу на крыше.
«Мы оставили вам хлопья, молоко и варенье на завтрак, — заботливо показывает дом молодая хозяйка. — Нам порой говорят, что мы сдаем наше жилище слишком дешево, 60 евро за ночь, но, послушайте, это же Апулия, а не Тоскана или Рим — тут нет Колизея и галереи Уффици, белоснежных песчаных пляжей и виноградных долин. Так что мы — реалисты».
Серена, впрочем, знает, что главная достопримечательность Бари, из-за которой ее квартира редко пустует, — это базилика святого Николая. Того самого Николая Чудотворца, одного из главных православных святых. По удивительному завитку истории вот уже почти тысячу лет мощи святого Николая покоятся на каблучке Апеннинского полуострова, и попасть к ним можно без всякой очереди.
«Представьте, что было бы, хранись они в каком-нибудь московском храме, — пришлось бы перекрыть движение, люди бы шли потоком вечным», — замечают здесь русские паломники. В самом деле, в нескольких часах полета от Москвы базилика с мощами святителя Николая возвышается над морской далью в тишине и спокойствии.
Тропа русских, греческих и других православных паломников в Бари, конечно, не зарастает—и тем более поразительно, что для самих апулийцев святой Николай — лишь местночтимый святой, у которого особенно любят просить помощи молодые девушки. Шестого декабря (день святого по католическому календарю) застенчивый Бари представляется шумным и ликующим: многочисленные юные девы спешат поклониться чудотворцу и вымолить супружество— службы у мощей начинаются в пять утра и проходят каждый час весь день.
«Кстати, статуя святого Николая напротив базилики на площади — подарок России!» — радостно уточняет Серена. Так гласит золотая табличка рядом. А еще в новой части Бари есть русская церковь с зелеными луковками-куполами, построенная в начале двадцатого века...
Греческое прошлое
Про Апулию романтики говорят, что «у нее много душ». Это можно понимать как восторг перед разнообразием городов, характеров, древностей. Прагматики ворчат, что Возрождение обошло простушку Апулию стороной — и регион при некоторой близорукости можно принять за Грецию. Приятные глазу горизонты — зеленые волны шершавых масличных полей, белесые, как после усилий тысяч прачек, чайные фасады щербатых домов, опаляемые на глазах в солому кукурузные поля.
Многие столетия до нашей эры Апулия и впрямь была вотчиной греков — римляне прибрали ее к рукам лишь во времена Империи. На протяжении веков земли Апулии вырывали друг у друга готы, византийцы, норманны, турки, чуть-чуть подержать дали даже французам. Сейчас Апулия — глубинная Италия, с пришептывающим южным говором и нарастающей миграцией.
«Мы решили поехать в Апулию на медовый месяц», — рассказывает пара
Впрочем, гений — парадоксов друг, и наш поезд сейчас устремляется в Альберобелло, который вообще-то туристическое сердечко Апулии. Компактный, словно пудреница, городочек посреди аграрных далей — как сгрудившиеся жилища гномов. Будто бутафорские, симметричные известняковые башенки, прибитые конусами серых крыш, — поселение XVI века, охраняемое ЮНЕСКО и всеобщим умилением. Имя каждой хижине — «трулло», что лишь усиливает сказочную дымку и подозрения на вмешательство хоббитов в сооружение Альберобелло.
В некоторых домишках и поныне живут люди. Они угощают миндальными безе и предлагают купить домашнего ликера. Из коммерческой благости могут показать владения — спальни столь тесны, что способны вместить только некрупного южанина, гостиная сгодится для заседаний в диванах— ходить в полный рост едва ли возможно, зато дух небывалости покрывает все эти житейские неудобства.
В трулло можно и переночевать, многие из них отданы на откуп туристам. Но надо иметь в виду, что больше в хоббитском городке делать нечего: обойти за пару часов, подивиться и отправиться назад в поезд.
«Моя семья живет в Альберобелло уже второй век, — замечает Кристина, выставляя на полку пластиковые „трулли“ по три евро. — Вы, конечно, можете шутить, что тут живуют эльфы и им подобные, но Альберобелло — такая же настоящая жизнь, как Бари или Лечче. Весь наш регион для меня — вещь в себе, его не надо мерить меркой Милана или Рима. Что для вас странно, для нас — привычка».
Апулия сегодня
Апулия — регион-забытье; разомлевшая на жаре итальянская леность лишена здесь задиристости Неаполя или соленой нахальности Сицилии. Земледельцы, оставшиеся возделывать свой «каблучок», — люди большей частью мирные. Многие молодые, как Серена из Бари, уехали в большие города — как известно, кризис не щадит честных трудоголиков.
«Пускай в Апулии производят 80 процентов всех европейских макарон, почти половину всего оливкового масла страны и больше вина, чем во всей Германии, вместе взятой, лично я не хочу крутить пшеничные жгуты и резать на спагетти, как мои отец и дед, — уточняет обучающийся в Милане на оперного певца Джакомо. — Впрочем, я могу передумать через несколько лет. Многие, уехав, возвращаются».
Отток населения на север в Апулии слабее, чем в других южных итальянских землях. Все увереннее высаживаются здесь иностранцы — уже более двух процентов жителей в наши дни. Что влечет? Вечная святая простота.
«Мечта о «домике в деревне» обретает в окрестностях Бари трехмерное измерение, — добавляют австрийские молодожены. — Тишь, волны, поля и никакого «Макдональдса»!
Близость к природе и консерватизм — слишком простое определение для тихого благоденствия Апулии, начиная с
В 2010 году Ники отличился тем, что записал обличительное видеообращение к Сильвио Берлускони с замечанием, что тот — отец нации, а ведет себя как «западный султан». На что невозмутимый Сильвио хмыкнул, что «лучше гулять с девушками, чем быть геем». Говорят, так Вендола намечает себе путь в премьер-министры Италии — после южного успеха ему и Север может быть по зубам.
Как же центр проглядел рождение сильного политика на юге? Возможно, сказались привычка смотреть свысока на аграрный Юг или едва облекаемая в слова дымка инакости, отличающая Апулию. С эпитетами помогает и словарь: название региона происходит, по мнению топографов, от греческого «иапудес», то есть земля, где обитают япиги (а в переводе «живущие по другую сторону Адриатики»). А кажется — и те, кто по другую сторону от севера Апеннин.
Впрочем, внешне все — как в фильмах
Особо опытные хозяйки мастерят «тьелла» — мидии, запеченные с рисом и картофелем в горшочке. Апулийские оливки — жирные, бокастые, размером с малую сливу; они — на любом столе, в каждом втором рецепте. Внешняя живописность Апулии — как с выцветших открыток. Градус красоты зашкаливает в провинции Бриндизи — серебристые деревья прорываются к солнцу через красную глиняную землю, а прилегающим к аграрным угодиям городкам, вроде Остуни, ничего не остается, кроме как знать свое место и путаться в собственных лабиринтах и коридорах.
Провинция Фоджа придает Апулии лоск — бликующие песками пляжи светят прожектором в море, привлекая международные соревнования яхтсменов и туристов, местные арт-ярмарки подогревают интерес и благоволение к ремесленникам. Карстовые пещеры провинции Кастеллана зовут в путешествие водное, странное и мрачное. Эти гроты обнаружили в 1938 году, спуститься в них можно только одним путем— через
Калабрия — мятежный дух Аппенин
Сонная благость Апулии исторически контрастирует с мятежным духом Калабрии — носком и подошвой итальянского «сапога». Регионы-побратимы, Авель и Каин, добрый и злой полицейские. Даже в недавние
Мафиозная подкладка Калабрии — то ли миф, то ли отзвук экономического бессилия Юга. В
Бесстрашные отельеры считают, что, чем больше известности обретают калабрийские городки, тем скорее остатки криминальных кланов уходят прочь, в другие подполья. Несмотря на исход Большой мафии, Калабрия все равно остается краем дремучей коррупции и бермудским треугольником для федеральных дотаций. С 2000 по 2011 год Евросоюз перечислил Италии 60 миллиардов евро, большая часть которых предназначалась на улучшение агросектора и истребление безработицы Юга. Памятным сувениром от тех средств остается недостроенный участок шоссе A3, призванного соединить Салерно и Реджо-ди-Калабрия.
По мнению экспертов, к недострою приложили руку кланы, что прежде пытали пленников в пещерах Аспромонте, теперь носят галстуки и нанимаются подрядчиками на большие дотационные проекты. Говорят, среди группировок царит «правило трех процентов» — именно на столько завышают цены нанятые строительные фирмы, паразитируя на государстве. Как горестно заметил однажды английский писатель-путешественник прошлого века Норман Дуглас, «годы угнетения и дурного управления больно ударили по калабрийцам; солнце и дождь, капризы природы были им лучшими друзьями, чем их земные правители».
Наш канал в Telegram @delsov. Присоединяйтесь!Источники: